Роль и значение Определения Конституционного Суда РФ от 19.01.2011 N 114-О-П «По жалобе гражданина Ибрагимова Азамата Ишмуратовича на нарушение его конституционных прав положением части первой статьи 41 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании».
Речь идет о том, что КС РФ принял 2 важных решения, которые могут помочь в отстаивании прав не только недееспособных граждан но и людей с ментальной инвалидностью в целом, и кроме того были приняты поправки в законодательство, в частности в Закон о психиатрической помощи гражданам при ее оказании и в ГПК РФ, которые также направлены на усиление гарантий соблюдения прав людей с ментальной инвалидностью. Эти решения КС РФ и решения законодателя абсолютно автономны и самостоятельны и были приняты абсолютно независимо друг от друга являются результатом одного процесса, который в свое время начала организация Независимый Психиатрический Центр (С. Петербург), затем в сотрудничестве с Независимой Психиатрической Ассоциацией и РООИ «Перспектива», которая практически возглавляет коалицию НКО в которую структурно входит и СГООИ «Вольница» г. Ставрополь.
Речь пойдет о ситуации, которая стала предметом рассмотрения КС РФ (дело Егорова и Ибрагимова). Эти определения КС РФ есть уже в правовых базах и в сети Интернет.
В данных определениях указываются ситуации, когда гражданин, признанный недееспособным решением суда, оспаривает автоматическое направление в ПНИ только лишь потому, что у него нет опекуна в среде родственников, в социуме имеется ввиду. Такое решение принималось исключительно органами опеки и попечительства без какой-либо проверки необходимости такого решения, более того, сам факт принятия такого решения был иногда не очевиден. Не понятно, каким образом решался вопрос, что человек, признанный недееспособным оказывался в ПНИ. И в принципе до недавнего времени, да и наверное и сейчас, не вызывает у большинства ни психиатров ни сотрудников органов опеки и попечительства какого-либо сомнения в том, что единственным решением для человека признанного недееспособным, когда у него нет опекуна, является помещение его в интернат. И многие представители органов опеки и попечительства говорят, ну мы же должны найти ему опекуна, значит таким опекуном будет учреждение.
Логика таких суждений упречна и попытка оспорить ограничение свободы такого гражданина, которого направляют в ПНИ против его воли, фактически не выясняя его волю либо игнорируя ее, направляя в ПНИ административным решением, можно сказать в целом была успешна. Соответственно появилось 2 таких заявителя, они из разных регионов России и оказались практически в одинаковых ситуациях и соответственно было подано 2 жалобы в КС РФ, в которых оспаривались положения закона О психиатрической помощи гражданам при ее оказании, которые позволяли поместить гражданина, признанного недееспособным в ПНИ по решению органа опеки и попечительства. Мы утверждали ранее и утверждаем сейчас, что такое решение, в какой бы оно форме не принималось, является ограничением свободы гражданина, кроме того, является не только ограничением физической свободы, но и ограничением свободы передвижения и выбор места жительства. И соответственно, если такое ограничение прав применяется, оно должно применяться только по решению суда. КС полностью согласился с позицией заявителей и сформулировал ряд важных положений в своих решениях, которые позволяют с надеждой взглянуть в будущее относительно того, как будет развиваться в дальнейшем правовая логика КС и эти решения дают достаточно большие ожидания людям, которые вынужденно оказываются в ПНИ.
В чем же заключаются положительные моменты:
По сути, определения КС сводятся к тому, что закон О психиатрической помощи гражданам не является не конституционным, поскольку он предполагает, что помещение человека даже недееспособного в ПНИ, требует судебного решения. Если человек против, то данный спор должен решаться в суде. КС так растолковал действующие на тот момент нормы, которые впоследствии были изменены. И соответственно помещение лица в ПНИ, если он возражает против этого, даже если лицо является недееспособным, должно осуществляться по судебному решению. Таков вывод КС.
Однако, нас интересует правовая логика КС и какие из этого можно сделать выводы.
Во-первых, КС четко указал на то, что принудительное помещение недееспособного гражданина в специализированное учреждение социального обслуживания (т.е. в ПНИ) является ограничением конституционного права на свободу передвижения и выбор места жительства. Сам по себе этот вывод является исключительно важным, почему? Потому что зачастую как раз помещение и нахождение гражданина в ПНИ не рассматривается как ограничение свободы, а как некая мера социальной поддержки, не более того. Четкое разъяснение Конституционному суду реального положения гражданина, который находится в ПНИ и который является недееспособным и убеждение суда, что это является не только сменой места жительства, квартиры на палату, а действительное физическое ограничение свободы, послужило тому, что КС без каких-либо оговорок и сомнений четко указал на то, что это является ограничением свободы.
Отсюда вопрос, на который КС не ответил, т.к. это не было предметом рассмотрения, если помещение (т.е. первоначально) лица в ПНИ является ограничением свободы, будет ли дальнейшее его нахождение там тоже таким ограничением??? Казалось бы ответ очевиден — ДА!!! Однако на самом деле не все так просто. Режим проживания граждан в ПНИ сильно отличается не только в зависимости от учреждения. Есть учреждения, в которых для все проживающих действует закрытый режим, где выход из интерната возможен только по пропуску, с письменного разрешения руководителя, через охрану и т.д. Фактически это очень приближенно к ограничению свободы в классическом понимании. Более того, есть ПНИ, где есть закрытые отделения, где люди выйти не могут вообще и в принципе они очень схожи с психиатрическими больницами, где никакого сомнения нет что это является условиями ограничения свободы, с другой стороны, есть ПНИ, отделения и категории граждан, проживающие в интернатах, которые пользуются достаточно свободным режимом проживания, свобода которых, можно сказать, ограничивается в минимальной степени, и достаточно сложно говорить о том, что такое проживание ограничивает свободу, да но это, возможно, ограничение права на выбор места жительства, возможно это ограничение права на социальное обслуживание наравне с другими, но с точки зрения того, будет ли любое проживание в ПНИ ограничением свободы пока этот вопрос остается открытым. Здесь возникает другой вопрос. Если мы дальше будем отстаивать право людей на проживание в обществе а не в изолированном учреждении, во всяком случае в учреждении такого формата в каком оно существует сейчас, то насколько будет полезным обращение к таким классическим правам человека как свобода, или мы должны делать упор на отстаивание права на социальную поддержку, выбор места жительства наравне с другими, этот вопрос, наверное пока, для осмысления, дискуссии.
Отрадно то, что КС рассматривает ПНИ как изолированный от общества способ социального обслуживания.
Другой момент, на который я хотел бы обратить Ваше внимание опять таки касается позиции КС, которая создает определенные проблемы для дальнейшей работы по отстаиванию прав людей с ментальной инвалидностью. КС напомнил, сославшись на известное дело Штукатурова о том, что государство должно обеспечивать особый уровень гарантий для людей, имеющих психические расстройства, должно исключать дискриминацию таких людей на основании наличия у них таких заболеваний, но тем не менее КС признал, что само по себе помещение гражданина в ПНИ против его воли, включаю недееспособного гражданина, не является противоречащим Конституции поскольку это направлено на защиту таких людей, которые утратили социальные связи, утратили способность к самостоятельному обслуживанию или которые, как говорит КС, опасны для себя и окружающих, и самое печальная позиция КС это то, что он говорит что помещение граждан в ПНИ связано с тем, что там создаются условия, наиболее адекватно отвечающие потребностям таких людей, и такая вот попутно брошенная фраза высшим судебным органом создает большие последствия, потому что указывает лишний раз на то, что стигматизация и дискриминация таких людей присуща и тем органам, которые должны бороться с такими явлениями, прежде всего потому что условия для таких людей должны создаваться не в специализированных учреждениях, более того, такие утверждения, что именно интернат создает условия наиболее отвечающие потребностям таких людей, это как минимум вызывает у нас большие сомнения. Может быть в некоторых ПНИ условия создаются хорошие, может быть есть такие примеры (???), когда эти условия максимально приближены к поддерживаемому проживанию, но в большинстве ПНИ, условия проживания далеки от тех потребностей самих людей а не потребностей самой системы социального обслуживания, когда она исходит из простого варианта создания изолированного проживания.
Далее, то что касается порядка помещения в недобровольном порядке в ПНИ КС сказал — должно быть в судебном порядке, но судебного порядка в настоящее время нет и в этой связи КС указал законодателю на необходимость разработки такого порядка.
Когда это будет сделано неизвестно, но это не является проблемой с точки зрения порядка, потому что большинство юристов сходиться во мнении о том, что в отсутствии такой процедуры сейчас суды должны по аналогии закона принимать процедуру недобровольного госпитализирования в психиатрический стационар. Все граждане, которые помещаются в недобровольном порядке или которые уже помещены в ПНИ без их согласия, они должны получить судебное решение о необходимости нахождения в ПНИ, либо они должны быть выписаны немедленно, и в данном случае немедленно — это значит немедленно, т.к. ограничение свободы по Конституции допускается на срок не более 48 часов и теоретически, как только гражданин, находящийся в ПНИ подходит и говорит я хочу уйти, то, как это нелепо не звучало бы, его обязаны выпустить в течение 48 часов, либо получить судебное решение. Конечно, практически этого не будет сделано и мы не тешим себя надеждами, что это будет работать эффективно, но это может работать в принципе.
Более проблематичным является не этот процедурный вопрос, процедура она так или иначе появиться и будет работать. Более проблематичным будет то, что если такая процедура будет применяться, то на основании каких критериев суд будет решать вопрос о необходимости помещения гражданина в ПНИ. К сожалению КС не дал четких указаний на этот счет и это скорее всего будет предметом дальнейшего рассмотрения. Сейчас, напомню, таких критериев не существует и здесь мы должны исходить из совокупности законодательства. С одной стороны есть закон о соц. обслуживании пожилых граждан и инвалидов, с другой закон о психиатрической помощи гражданам, которые как раз и предусматривают возможность недобровольного помещения граждан в ПНИ. И в принципе до недавнего времени, пока не были внесены изменения в закон о психиатрической помощи, о которых чуть позже, практически сам факт недееспособности гражданина означал его нуждаемость помещения в ПНИ и формально это положение в законе осталось и поскольку оно осталось то соответственно с высокой долей вероятности буду предполагать, что суды с радостью будут использовать это в качестве критерия для недобровольного помещения гражданина в ПНИ.
С моей точки зрения это совершенно неправильно, потому что в силу положений КС о том, что должна быть запрещена дискриминация гражданина на основании диагноза и в том числе на основании недееспособности, соответственно, помещение в интернат должно быть сопряжено с оценкой исключительности этой меры, как и любой меры, ограничивающей права и свободы человека. Пока практики такой нет и не известно где либо вообще такие решения о недобровольном помещении лица в ПНИ принимались за последние 3 месяца с момента принятий КС определения, но, наверное, эта практика постепенно будет вырабатываться.
Критерии недобровольной госпитализации, которые предусмотрены законом о психиатрической помощи они совершенно не приемлемы, в случае помещения лица в ПНИ, потому что интернат это не то место которое может подменять функции психиатрической больницы и где люди находятся пока это требует психическое здоровье человека. В интернате, поскольку это место проживания и социального обслуживания, должны быть совершенно другие критерии, которые напрашиваются сами собой, это невозможность нестационарного обслуживания, т.е. получение социального обслуживания вне стационара. Это должен быть самый важный критерий, который соответственно и должен оцениваться. Но, опять, невозможность получения социальных услуг вне интерната, как это на практике будет оцениваться — большой вопрос. И естественно то, как это в реальности будет работать, будут ли в реальности суды оценивать невозможность получения соц. услуг вне интерната зависит, конечно, не только от состояния человека и не столько от его состояния, а от того, есть ли такие услуги, альтернативные, по месту жительства человека или нет. Т.е. созданы и функционируют такие службы, которые готовы человеку по месту жительства помочь, готовы обеспечить ему ту самую альтернативу стационарному социальному обслуживанию в рамках ПНИ. Это конечно, самое важное, что по сути должно определять позицию судов, потому что на самом деле суды должны требовать того, чтобы такие условия были созданы.
Если единственная альтернатива полностью самостоятельному проживанию без какого-либо обслуживания полностью интернатное проживание — это не выбор. Многие люди нуждаются в поддержке, некоторые в серьезной поддержке, к сожалению, о чем Вольница постоянно говорит и с чем мы сталкиваемся на практике, то что социальные службы, и Ставропольский край здесь не является исключением, не хотят работать с гражданами имеющими психические расстройства, ментальными инвалидностью, либо хотят работать только в условиях такого изолированного специального социального обслуживания для таких людей. И это вызывает массу проблем, потому что тут же начинается поиск взаимосвязи с психиатрической больницей. Больница, при все моем уважении к специалистам, которые там работают, врачам психиатрам, это люди которые призваны в первую очередь оказывать людям медицинскую помощь и в сознании которых собственно доминирует медицинское понимание потребностей человека с ментальной инвалидностью. Это наверное профессиональное, неизбежное, и может это в какой-то мере мешает видеть иные потребности, которые собственно не ограничиваются психиатрической помощью.
Другой вопрос, который возникает в связи с этими определениями КС, это то, каким образом должен решаться вопрос о недобровольном помещении, потому что когда мы говорим о недобровольной госпитализации то мы знаем, что вопрос о недобровольной госпитализации решается после того как человека госпитализировали. Сначала поместили в больницу а потом уже принимается решение судом с разной степенью скорости, в зависимости от региона, где-то в пределах 48 часов, как это требует Конституция, в некоторых регионах в пределах другого срока, который сильно варьируется и соответственно если речь идет об интернате здесь мне кажется это сложнее, этот вопрос должен решаться до помещения лица в ПНИ, потому что помещение в ПНИ предполагает длительное проживание в нем и конечно, по крайней мере, если человек уже туда будет помещен, то вероятность того, что кто-то будет реально проверять необходимость такого помещения маловероятна. Пока этот вопрос тоже не решен, точно так же как и не решен вопрос о сроке в течение которого такое решение должно приниматься, если это решение принимается уже постфактум. Как это требует Конституция этот срок не должен превышать 48 часов, но может быть это и не совсем правильно ведь речь идет о выяснении достаточно сложных вопросов, связанных с реальными ситуациями человека, возможности или невозможности его самостоятельного проживания и т.д. И вопрос обжалования такого решения он тоже не понятен, может ли человек сам обжаловать его, я имею ввиду гражданин, признанный недееспособным, напрямую закон не предусматривает этого. В отношении недобровольной госпитализации есть прямое указание в законе о возможности обжалования (ст. 35 Закона о ПП), а в отношении недобровольного помещения в ПНИ здесь очевидно будет применяться аналогия закона, но аналогия закона работает там, где закон читают с учетом его духа, а не с учетом реальных положений, которые закреплены.
Следующий момент, это то, каковы последствия этого определения КС, должны ли быть пересмотрены ситуации тех людей, которые были недобровольно помещены в ПНИ, и здесь этот вопрос не совсем четкий и понятный потому что как я уже говорил, то как юридически было оформлено помещение гражданина в ПНИ, т.е. не всегда даже понятно, находится ли гражданин в ПНИ добровольно или нет. Многие граждане признанные недееспособными они подписывают согласие на нахождение в интернате, хотя де-юре это согласие до последнего времени признавалось ничтожным, но сейчас если гражданин признанный недееспособным и который находится в ПНИ говорит о том, что я здесь больше не хочу находиться и хочу уйти, то возникает вопрос, как поступать в данной ситуации, кто дожжен инициировать вопрос о судебной проверке, вообще должен ли такой вопрос подниматься, если соответственно сам гражданин не может обратиться в суд с таким заявлением, потому как по ГПК РФ у лица признанного недееспособным такого права нет, или такое право должно истекать из толкования законодательства с учетом позиции КС, что гражданин сам может обратиться в суд, это не понятно. На наш взгляд эти вопросы должны быть решены администрацией учреждения, т.е. они должны обращаться в суд там где гражданин возражает против проживания в ПНИ, либо это должен делать орган опеки и попечительства по месту нахождения интерната.
Вот в этом заключаются основные моменты, на которые я бы хотел обратить Ваше внимание, которые содержаться в определениях КС.
Перепадя Сергей Михайлович, юрист СГООИ «Вольница» г. Ставрополь.
